"Мустонг - забытый уголок Непала"
(фотографии фестиваля Тиджи, английский вариант)
"Мустонг - забытый уголок Непала"
Автор и фотограф Robert Caputo.
Перевод с английского О.Рахманов.
Я совершил две поездки в Мустонг и выяснил, что фестиваль Тиджи - одна из главнейших традиций, объединяющая людей со всего региона для участия в
весеннем ритуале очищения и обновления, как только большинство полей будут засеяны. В последний вечер фестиваля я отправился на встречу с Таши Тензиг, 72-х летним настоятелем единственного в Ло Мустонге работающего монастыря. Он принял монашество в 11 лет и учился в Тибете на протяжении 10 лет. Сейчас он глубоко озабочен переменами, надвигающимися на его землю. Уже сейчас даже монахи носят, скрываемые одеждами, кроссовки китайского производства, а в одной часовне фотография Далай Ламы стоит на пустой бутылке "Джонни Уокера" под большим постером 70-х годов с Аль Пачино. Сидя, скрестив ноги на невысоком помосте на одном конце небольшой комнаты, украшенной буддийской живописью, Таши Тензиг рассказывал о своих убеждениях. "Религия потеряла свой вес в наши дни. Когда люди видят Тиджи, для большинства из них это просто представление. Современная молодежь думает сейчас только о деньгах. Но Тиджи очень старая и важная традиция. И не только для жителей Ло Мустонга. Она предназначена для всего мира, не только для буддистов, но и для индуистов, христиан, мусульман, всех… Это ритуал проводится во имя мира на земле, а также, чтобы защитить нас от опасностей".
Я приехал в Ло Мустонг за несколько дней до начала фестиваля. У меня ушло 9 дней на то, чтобы пройти 50 миль пешим ходом и верхом от Джомсома - единственной взлетно-посадочной полосы - до Мустонга. Но я не торопился. Выйдя на западный берег реки Кали Гандаки, Анджъя Гурунг, мой проводник и переводчик, и я останавливались в небольших деревушках, обычно разбивая палатки прямо позади деревенских домов. "Это лучшее место для стоянки - есть защита от ветра", говорил Анджъя. "Кроме того, здесь мы в безопасности от блох и вшей".
Все дома в деревне были одинаковыми. Рычащий, но посаженный на цепь, мастиф охранял невысокий вход в дом, над которым висела ловушка для духов - череп овцы, расписанный священными изображениями буддийскими монахами, чтобы защитить дом от демонов. Кладовые для зерна и стойла для скота занимали весь первый этаж. Семья жила на втором этаже, где была кухня, место для приема пищи и спальня. Все комнаты были слабо освещены. Керосиновые лампы бросали тусклый свет на статуи Будд и других божеств в крошечной часовне.
Однажды вечером, когда мы расположились в деревне Гелинг, мы были приглашены на чашку чая к Тшеринг, хозяйке дома, которая жарила ячмень на огне. Ее длинная черная юбка и полосатый передник, связанные из шерсти, были довольно потрепанными, а ее морщинистое лицо свидетельствовало о тяжелой трудовой жизни в условиях высокогорья. Здесь было холодно, и я сел ближе к огню.
"Вам надо было приехать сюда зимой", - рассмеялась Тшеринг. "Однако в это время года вы с трудом кого-либо здесь найдете. Зимы здесь очень суровые".
"Почти все население уходит из этой деревни зимой", - объяснил Анджъя. "Здесь нечего делать. Люди уходят из деревни, чтобы понемногу торговать и заработать хоть какие-то деньги".
"Когда я была маленькой", - продолжала Тшеринг, "мой отец возил в Тибет зерно, обменивал там его на соль, а зимой продавал ее в Непале, также, как и его отец. Но Китай пресек торговлю солью. Сейчас большинство из нас зимой уходит в Индию. Мы покупаем свитера в Пунджабе и продаем их в Ассаме. На вырученные деньги мы купили это", - сказала она, указывая на котел, из которого она поила нас чаем. "И все те чайники тоже. И обувь. Эти вещи мы не могли достать раньше, или они были слишком дорогими".
"У нас здесь есть электричество", - добавила она. "Иногда мы смотрим фильмы. Рэмбо, Брюс Ли. Очень нравятся". Она облокотилась о стену, с которой на нас пристально смотрели индийские поп звезды и рок группы Metallica и Iron Maiden.
